Волшебники не способны почувствовать проявление его магии без специальных артефактов или особых способностей — к такому окончательному выводу пришёл Гарри 1 сентября 1991 года, подойдя к барьеру между платформами 9 и 10 на вокзале Кингс-Кросс, чтобы сесть в Хогвартс-экспресс, следующий в Школу чародейства и волшебства. Нет, если бы варп начал действовать на них напрямую или, скажем, магия была бы сотворена прямо перед ними, то даже тупица понял бы, что что-то не так! Но обнаружить магию варпа на расстоянии — нет.
До этого существовали лишь косвенные улики: например, тот факт, что Аластор Грюм – так звали старого волшебника со шрамом, ошивавшегося в Литтл-Уингинге – так ни разу не смог поймать Гарри, не говоря уже о том, чтобы определить направление ритуалов таинственного колдуна! Вдобавок ко всему, они якобы были «тёмными» и от них пахло... чем-то. Гарри, нагло используя свои невероятно обострённые чувства, прекрасно слышал разговоры старика с Фигг, не вызывая подозрений. Конечно, он мог сказать это исключительно для того, чтобы успокоить соседа Дурслей – но кто успокоит женщину словами о тёмном ритуале?
Но он либо не мог, либо не хотел ничего делать, и поэтому Гарри пришел к выводу, что если бы он специально не беспокоил таких людей, как Грюм, то никаких проблем бы не возникло.
Выводы мальчика косвенно подтверждались и законами Министерства магии о контроле над магией в Великобритании – они были включены в брошюру «Краткое руководство по поведению в волшебном мире для маглорождённых», взятую в книжном магазине в Косом переулке. Там чёрным по белому было написано, что правоохранительные органы Министерства оставляют за собой право отслеживать особо сильные вспышки магии в Королевстве и немедленно являться для проверки. Так что либо ритуалы Гарри не дотягивали до понятия «сильные вспышки магии», либо сотрудники Министерства следили за совершенно другой магией. Хотя, если даже после ритуала с человеческим жертвоприношением Гарри не подвергся немедленному нападению волшебников-полицейских, то можно было считать, что он в относительной безопасности.
Жертва…
Он принёс наркомана в жертву Хаосу в лесу в нескольких милях от Саут-Хеленс, среди густых зарослей дикой малины. Более-менее освоив искусство нанесения надрезов на кожу, Гарри покрыл его спину ужасными знаками, среди которых преобладали символы богов.
Три круга с тремя стрелами, которые он уже использовал, были символом Нургла. Круг с двумя языками пламени, длинным сверху и коротким по бокам, был руной Тзинча. Квадратная руна, напоминающая схематичный ухмыляющийся череп, была знаком Кхорна. А знак, похожий на мужской символ, перечёркнутый полумесяцем и заканчивающийся серповидным когтем, был знаком Слаанеш.
А в самой середине спины — большой круг, от которого отходят восемь стреловидных лучей.
Бродяга лишь глухо стонал в тугой кляп, вставленный Гарри ему в рот, и корчился в шипастых оковах, пылающих варп-огнем. Он лишь попытался закричать, когда Поттер медленно вонзил кинжал в плоть на всю длину, в самой середине резного сооружения, легко перерезав позвоночник, но крик быстро перешёл в надрывный хрип.
Пот заливал глаза мальчика, но он продолжал читать ужасные молитвы, поворачивая кинжал и тем самым превращая в кашу позвонки и внутренности распростертого перед ним человека. Неестественное пламя, струящееся из рун на клинке, вливалось в рваную рану, пожирая тело жертвы изнутри.
Как и в случае с книзлами, энергия варпа искусственно поддерживала жизнь жертвы, не давая ей потерять сознание от боли или кровотечения, но поддерживать живое существо в таком состоянии долго было нереально, по крайней мере, при нынешнем уровне подготовки Гарри. Поэтому, после примерно пяти минут медленного выжигания внутренностей пойманного наркомана, мальчик резко выхватил из спины кинжал и отрубил жертве голову, положив конец её страданиям.
«Ха-ха-ха!» — хрипло рассмеялся Забияка, снова раздавшись в голове Гарри. — «Кровь... Кровь! Кровь!!»
Гарри сглотнул и воскликнул дрожащим голосом, держа отрубленную голову наркомана в вытянутой руке:
— Кровь Кровавому Богу! Черепа Трону Черепов! Кхорн, я приношу тебе эту жертву, которая боролась за свою жизнь! — тонким и дрожащим детским голосом это звучало довольно забавно, но вокруг не было никого, кто мог бы засмеяться. Только варп шевельнулся, принеся далёкую, едва заметную, но явную волну одобрения. И благословение на дальнейшие свершения.
Парень не стал уточнять, что бродяга дрался скорее за пакет кокаина, чем за жизнь, но он дрался! Пусть драка, на вкус того же Хулигана, была слабой, но плохое начало было лучше. Одобрение Кхорна его поступка было недвусмысленным.
Душа и тело живого человека несли во много раз больше обжигающей энергии варпа, чем полуразумные книзлы или, тем более, обычные кошки. И хотя жертва в конечном счёте посвящалась Кровавому Богу, Разумный обещал, что полученной чистой силы будет достаточно, чтобы научить её основам необходимого мастерства.
И вот теперь, спустя месяц с лишним после этого жертвоприношения, Гарри смог создавать простейшие иллюзии и иллюзорные копии себя, способные обмануть обычного человека или простого волшебника, не имеющего за плечами навыков противодействия ментальной магии. Так что теперь миссис Фигг вряд ли смогла бы увидеть вспышки заклинаний Гарри, даже стоя прямо у ритуального круга.
Конечно, подобные иллюзии, если и действовали на опытных магов или особые артефакты, работали плохо. Правда, с исключениями, но Гарри не рискнул идти к Аластору Грюму — таково было полное имя увечного старика — ради сомнительных экспериментов. И после долгих раздумий Смарти дал оценку магии местных волшебников.
«Их магия одновременно близка варпу и в то же время полностью укоренена в реальном мире », — начал он объяснять. «По сравнению с нашим прошлым миром, Имматериум вокруг нас сейчас очень спокоен — ни варп-штормов, ни духов. Но в прошлом всё было явно иначе».
Гарри слушал его очень внимательно — он давно понял, что Смарти не станет болтать попусту, каждое его слово несло в себе определенный смысл или послание, даже если сейчас его слова казались неважными.
«Имматериум не зря называют Океаном Душ », – продолжил демон Тзинча. «Он действительно состоит из духовной энергии – собрания мириадов душ. И у каждого живого существа есть душа, а значит, любое такое существо хотя бы немного связано с варпом. Местные маги – не исключение », – сказал он, стараясь выразиться проще – ведь способность Гарри воспринимать и понимать полученные знания ещё не намного превышала норму для его возраста. «Но в нашем мире псайкеры использовали свои способности, напрямую подключаясь к варпу и постоянно балансируя между двумя крайностями: с одной стороны, рискуя пасть и стать добычей порождений Имматериума в случае ослабления контроля, а с другой – не суметь реализовать их в полной мере из-за чрезмерного самоограничения. Таково вечное балансирование на острой грани , – насмешливо протянул он, явно что-то вспомнив. – Здесь источником силы является не столько варп, сколько сами души!»
«Но одна душа, должно быть, намного слабее целого океана!» — нахмурился Гарри.
«Конечно, зависит от души, но в целом это так », — согласился Смарти. «Но не в случае с этим миром. Видишь ли, твой мир отгорожен от варпа какими-то барьерами, которые можно пробить только изнутри, с помощью очень мощного ритуала! Но его обитатели до сих пор не разучились колдовать — и всё благодаря Маякам».
- Маяки? Какие маяки? - удивился мальчик.
«За неимением другого названия я назвал это явление именно так », — пояснил Смарти. «Определённые артефакты, места или даже существа этого мира, которые направляют и усиливают личную силу каждого одарённого — я вижу тени десятков таких объектов в варпе! Благодаря им, даже на запасах одной души, можно творить чудеса. Конечно, лишь немногие способны достичь истинного могущества в таких обстоятельствах, а местные жители и мечтать не должны о том, чтобы достичь уровня хотя бы среднего псайкера. Но волшебники всё ещё способны менять реальность — и весьма сильно!»
«Значит, палочки — это те же самые Маяки?» — Гарри был в замешательстве.
«Нет », — устало вздохнул Умник. «Когда я сказал, что эти предметы усиливают одарённых, я не имел в виду, что они находятся в руках одарённых! Они просто присутствуют в вашем мире и излучают какой-то… свет. Поэтому я и назвал их Маяками. Но это не обязательно артефакты или предметы. Это могут быть места. Существа. Особо могущественные маги или даже боги!»
«Боги?» — удивлённо спросил Гарри. «Но разве боги не в варпе?»
«Не боги, а боги », — поправил Смарти. «Такое случалось во многих мирах, где я побывал. Сама реальность порождала существ настолько могущественных, что их можно было бы считать богами. Конечно, они не достигают Владык Хаоса, но было бы глупо отрицать их могущество».
Гарри снова почувствовал, как шрам пронизывает его скептицизмом, и странную мысль: «Каждый бекас своё болото хвалит». Он не совсем понял эту мысль, но задумчиво почесал отметину на лбу.
Мальчик уже подумывал обсудить эти странные подсказки из зудящего шрама с четырьмя духами, но почему-то каждый раз откладывал этот разговор и решал ещё немного подумать. Кто знает, может, это действительно всего лишь последствия прослушивания варпа? Гарри посчитал ненужным отвлекаться от тренировок и отвлекать товарищей из-за такой мелочи.
«Их сила исходит из физической реальности, но подкрепляется верой и действиями разумных существ, их духовными устремлениями », — продолжил Умник. «Таким образом, даже без прямого контакта с варпом существование магии, магических артефактов и волшебников возможно », — пояснил он. «К'тан были чем-то похожи. Несмотря на категорическое неприятие прямого Эфира, они всё же черпали свою силу из истощённых душ людей. Принцип, по сути, почти тот же. Только у Богов Хаоса всё проще и эффективнее».
И Гарри согласился — Смарти говорил слишком логично. И небольшое исследование купленных палочек подтвердило его слова.
«Теперь я понимаю, почему обычные палочки разваливались у тебя в руках », — усмехнулся Умник, пока Гарри вертел в руках новые инструменты. «Это проводники духовной силы, её фильтры и усилители », — пояснил он. «Сырая сила душ местных волшебников неструктурирована и, при отсутствии сдерживающих факторов, вырывается наружу неконтролируемыми выбросами силы — так называемыми выбросами» , — вспомнил он содержание той же брошюры. «Палочка направляет этот поток, одновременно усиливает и сдерживает его».
«Она — ключ, и она — замок!» — Гарри вспомнил предыдущую фразу Смарти.
«Именно », – подтвердил дух-наставник. «Но твой поток во много раз мощнее! И именно поэтому энтропия Хаоса просто сожгла обычные палки, они не выдержали твоего напора – ведь твой поток силы связан с Океаном Душ! Если брать голую силу, ты и так гораздо сильнее многих здешних волшебников », – слегка польстил Умник мальчику, заставив того самодовольно усмехнуться. «Но не обольщайся », – дух тут же опустил его на землю. «Голая сила не заменит мастерства и умения совершать тонкие манипуляции!»
«Даже тупой орк умеет махать дубиной, но меткий выстрел легко его прикончит», — добавила Сладкоежка, подслушивавшая их разговор. «А если к этому добавить стратегию и тактику, то каким бы сильным ни был орк, он проиграет, даже не успев поднять дубину!»
«Верно », — подтвердил Умник. «И поэтому — учиться, учиться и учиться!»
«Но почему же эти палочки не разваливаются?» — всё равно спросил Гарри.
«Они гораздо сильнее всех тех, что ты пробовал в «Олливандере» , — снова вмешался Сладкоежка. «Тот, с клыком неизвестной «нунды», очень тугой для варп-энтропии, его тело словно из железа, а не из дерева!»* — восхитился дух. «А второй, похоже, специально создан для сдерживания и контроля Эфира!»**
«Так вот почему они стоят почти в пятнадцать раз дороже», — кивнул мальчик.
«Ну да. Было бы странно, если бы Олливандер запрашивал такие цены за палочки, которые ему достались бесплатно, пусть даже они и импортные », — усмехнулся Умник. На этом их разговор закончился.
И вот Гарри шел по платформе между платформами 9 и 10 на вокзале Кингс-Кросс, напряженно считая колонны и сверяясь с информацией, которую дала ему МакГонагалл.
«Пять, шесть… семь», — он помолчал. «Это?» — спросил он шёпотом.
«Очень похоже », — благосклонно ответила нынешняя активная Сладкоежка. «Тем более, что эти чудаки явно идут тем же путём, что и ты!»
И действительно, у правой колонны собралась группа странно выглядящих людей, а маглы обходили их стороной, как будто инстинктивно не замечая.
Полная рыжеволосая женщина разговаривала с тремя такими же рыжеволосыми мальчиками разного возраста и тяжёлыми тележками, похожими на ту, что толкал Гарри. Рядом с женщиной сидела девочка примерно на год-два младше Гарри, в лёгком летнем платье и… розовых резиновых сапогах.
«Какая милашка », — рассмеялась Сладкоежка, то ли умиленно, то ли с насмешкой. «Вырастет настоящей красавицей! И ботиночки у неё прелестные».
Гарри фыркнул, соглашаясь с духом: по некоторым особенностям поведения, выпадающим фразам и другим косвенным признакам, которые он заметил в Косом переулке, мальчик понял, что волшебный мир всё ещё очень сильно изолирован от обычного! И потому многие волшебники имели крайне смутное представление о моде и обычаях современных маглов.
Хотя, учитывая, что остальные члены рыжеволосой семьи были одеты довольно... скромно, можно было предположить, что девушка была одета в то, что попало под руку. Хотя, как ни странно, платье на ней было довольно красивое.
«Странные причуды сознания », — протянул Смарти. «Жаль, что ты пока не можешь залезть им в голову. Ты мог бы прояснить пару вещей».
Гарри не ответил, сосредоточившись на происходящем. Ведь, несмотря на подробные объяснения МакГонагалл, он всё ещё довольно сильно нервничал. Точнее, нервничал, в том числе, и благодаря объяснениям профессора!
Теперь, когда МакГонагалл исчезла, защищая его от всеобщего внимания, внезапная слава Мальчика-Который-Выжил могла стать довольно неприятной. Она одновременно волновала и пугала Гарри, и он не был уверен, что сильнее.
«В любом случае, нас пока никто в лицо не знает , — сказал Добряк. — До процедуры распределения мы можем помалкивать...»
«Драко Малфой уже знает», — Гарри покачал головой, принимая решение. «Так что больше нет смысла скрываться!»
«Верно, парень », — бодро сказал Забияка. «Решительность и напор! Кхорн не зря тебя отметил».
Не отвечая, Гарри откатил от входа на станцию взятую им тележку, на которой были сложены все его сумки и чемоданы, а затем решительно двинулся в сторону рыжеволосых волшебников.
— Э-э... простите? — осторожно обратился он к матери семейства, привлекая к себе внимание. — Скажите, а это разве не проход на платформу 9 и ¾?
«О, дорогой, ты тоже поступаешь в Хогвартс?» — женщина улыбнулась в ответ и слегка покраснела — как уже упоминалось, даже без Любовного взгляда Гарри выглядел невероятно мило. И тут её взгляд упал на шрам на лбу мальчика, который тот и не пытался скрыть. «О, Мерлин, а ты?..»
«Меня зовут Гарри, — широко улыбнулся мальчик. — Гарри Поттер, мэм! Очень приятно познакомиться».
На мгновение повисла гробовая тишина — только станция, не замечая их, шумела вокруг.
Первыми умерли два мальчика, удивительно похожие друг на друга, они были на два года старше Гарри:
- Сам!...
- Известный!...
- Гарри!...
«Поттер!» — выпалили они, забавно дополняя друг друга — словно говорил один человек, но с разных сторон. Одновременно на их лицах появилось одинаковое озорное выражение, от которого Гарри не смог удержаться — и сам улыбнулся.
«Какая честь!» — продолжил близнец (а это были явно близнецы), стоящий слева.
«Какая невероятная удача!» — повторил его брат.
— Фред! Джордж! — крикнула мать близнецам, строго нахмурившись. — Хватит! Разве вы не видите, вы совсем опозорили мальчика!
Гарри не особенно смутился, скорее наоборот — его прямолинейные рыжеволосые братья, казалось, подняли ему настроение и развеяли сомнения перед тем, как он вышел на сцену. Чего нельзя было сказать об их младшем брате — ровеснике Гарри — и младшей сестре, которая вдруг побледнела и попыталась спрятаться за юбкой матери.
— Джинни, что случилось? — женщина удивлённо посмотрела на дочь. — Ты хотела познакомиться с Гарри Поттером? Так вот он, перед тобой! Ты хотя бы «привет» скажи.
«Какая поразительная чуткость и деликатность!» — Сладкоежка протяжно фыркнула. «Этот малыш от таких откровений сквозь землю провалится!»
«Да, я бы провалился», — согласился Гарри, наблюдая, как девушка, названная Джинни, меняет цвет лица с бледно-белого на багрово-красный. «Что же мне делать?!»
«Сделай мне хоть какой-нибудь комплимент, болван!» — снова фыркнул Сладкоежка.
— Э-э... Очень приятно познакомиться, Джинни, — обаятельно улыбнулся Гарри, протягивая девушке руку. Она, с широко раскрытыми от удивления или ужаса глазами, пожала её и опустила глаза. — Красивое платье — очень тебе идёт!
Если бы Гарри не был так уверен, что девочка не может покраснеть ещё сильнее, чем уже покраснела, он бы подумал, что её лицо только что приобрело ещё более выраженный алый оттенок. Она пропищала что-то невнятное и тут же спряталась за спину матери.
— Прости, Гарри, Джинни такая застенчивая! — добродушно рассмеялась мама девочки. — Ой, что я делаю? Я миссис Молли Уизли, мать этих детишек, — она указала на своё потомство. — Это Джинни, как ты уже догадался. Это Фред и Джордж... И мы опоздали — все помнят? — вдруг вспомнила она.
Близнецы презрительно захихикали, а затем один из них — Гарри так и не понял, кто именно — подтолкнул тележку вперед и быстро приблизился к барьеру… а затем исчез в нем.
«Теперь ты... сынок!» — произнесла миссис Уизли, многозначительно глядя на второго близнеца. Уловив её небольшую оговорку, Гарри понял, что сама Молли не очень хорошо различает их. Хотя, учитывая их эманации в варпе, близнецы действительно были настолько слиты друг с другом, что отличить одного от другого было довольно сложно. По крайней мере, для начинающего волшебника вроде Гарри.
Когда второй из близнецов исчез в, казалось бы, прочной стене, настала очередь Гарри и третьего мальчика, его ровесника.
«Я Рональд. Ну... Рон», — сказал он, нахмурившись, глядя на мать. «Рон Уизли. Я тоже в этом году перехожу на первый курс».
— А... — Гарри немного удивился. — Извини, я тебя сразу не заметил.
«Ничего страшного, они вечно забывают меня представить», — фыркнул он.
«Ой, как мне жаль, Ронникинс», — сказала миссис Уизли извиняющимся тоном, но как-то мимолетно. «Ладно, поторопись! Гарри, ты первый».
Поттер сдвинул брови и попытался прогнать из головы образ себя, разгоняющегося и впечатывающего в кирпичную стену тележку, полную всевозможных вкусностей. Вспомнив, что Бог-Задира, одаривший его своим вниманием, явно ожидал от своего нового последователя большей решительности после такого натиска, мальчик шмыгнул носом и, крепче вцепившись в поручень тележки, рванул вперёд, набирая скорость.
Он заставил себя держать глаза открытыми, когда соприкоснулся с иллюзорной стеной, но в то же время он стиснул зубы так, что они заскрежетали!
И буквально в следующее мгновение он выпрыгнул из практически идентичной кирпичной колонны на совершенно другую платформу!
Здесь тоже царило оживление. Но, в отличие от хромированной современной станции по ту сторону барьера, здесь царила атмосфера, которую Гарри уже чувствовал, когда был в Косом переулке. Что-то неуловимое, старомодное, удивительное… волшебное! Что-то, чего ему не хватало, как воздуха в унылом Литл-Уингинге.
Ярко-алый паровоз разогревал котел, выпуская густые клубы пара, которые красиво висели над платформой. Здесь собралось множество волшебников и ведьм, провожающих детей в школу, дающих последние наставления или просто махающих тем, кто уже успел занять купе в вагонах. В клубах пара мелькали кошки, жабы и бог знает какие ещё животные из числа разрешённых в Хогвартсе.
Гарри не стал задерживаться у прохода, помня, что тележка Рона Уизли может в любой момент врезаться в него сзади. Быстро откатив багаж в сторону, он слегка прикрыл глаза и начал сканировать пространство сквозь варп, анализируя линии вероятности и одновременно пытаясь уловить общую направленность эмоций и чувств окружающих. Умник давно приучил его к этому упражнению, позволяющему оценить ситуацию и найти что-то не слишком важное. Например, свободное купе. В такой давке и с тяжёлым, неповоротливым чемоданом лучше было заранее понимать, куда двигаться.
«Ох, нам ещё место найти нужно!» — печально сказал Рон, стоя рядом с ним. Гарри взглянул на него и ухмыльнулся:
- Уже нашёл. Следуй за мной!
Уизли несколько секунд изумленно смотрел вслед удаляющейся спине своего нового знакомого, но в конце концов поспешил за ним — он не собирался упускать шанс подружиться со знаменитым Гарри Поттером.
А сам Гарри уверенно забрался в вагон, затащил туда свой огромный чемодан с парой сумок и неизменным рюкзаком, а затем потащил всё это добро к указанному в видениях месту. Которое, как оказалось, оказалось совершенно пустым купе!
«Ух ты, — сказал Рон, протискиваясь в то же купе. — Как ты заметил пустое место с платформы?»
«Логика и дедукция», — слегка снисходительно солгал Гарри. «Элементарно, Уот... э-э, Уизли!»
«Круто!» — рыжеволосый парень не стал задавать вопросов, а вместо этого начал раскладывать свои вещи по полкам.
Когда они наконец сели и стали спокойно ждать отправления поезда, Поттер смог поближе рассмотреть своего нового… друга? Ну, в каком-то смысле друга.
Как уже упоминалось, это был ярко-рыжий, веснушчатый мальчик примерно того же возраста, что и Гарри. Широкое, выпуклое лицо и нос-картошка придавали ему вид простодушного простака, но четыре голоса в голове Гарри за последние полтора года научили его не доверять внешнему виду.
Гораздо более поразительным было грязное пятно на носу Уизли, а также его старая, явно многократно перешитая и заштопанная одежда. Надо сказать, перешитая и перешитая так аккуратно и искусно, что если бы не неестественно обострённые чувства Гарри, он бы не заметил таких деталей.
В целом Рон Уизли выглядел непрезентабельно. Не то чтобы бедным, но уж точно не очень обеспеченным. И, похоже, мальчик это знал и был ужасно смущён!
Гарри поймал его восхищённый взгляд. И самодовольно улыбнулся про себя. Ведь, помимо его потрясающей красоты, Сладкоежка заставила его ещё и навести порядок в гардеробе!
Например, он сходил в оптику и купил себе новые очки – удлинённые и строгие, с тонкой оправой, гораздо более подходящие к его новому образу с длинной стрижкой. Впрочем, старые «велосипеды» он тоже не выбросил, оставив их про запас.
Что касается одежды, то она была не самой изысканной, но элегантной и стильной — по крайней мере, так утверждал Сладкоежка. Удобные синие джинсы, кроссовки, белая футболка и чёрная куртка. Всё казалось простым, но довольно дорогим — и это чувствовалось, особенно на фоне цветастого домашнего свитера Уизли, его старых брюк и рваных ботинок.
И у Гарри было ещё два таких повседневных комплекта, плюс два комплекта школьной формы. Они тоже были сшиты из лучших материалов, которые могла предоставить мадам Малкин – ну, в рамках школьных правил. Сладкоежка уговорила бы его купить плащ из акромантульского шёлка, но, во-первых, МакГонагалл явно была бы против «таких неоправданных трат», а во-вторых, как уже упоминалось, в списке чёрным по белому было чётко указано, из каких материалов может быть сшита школьная форма.
Так вот, на фоне потрёпанного вида Уизли сам Гарри выглядел если не принцем, то уж точно каким-нибудь лордом. И ему очень нравилось это чувство превосходства над кем-то!
«Твоя сестра, насколько я понимаю, пришла сюда не просто так провожать тебя в школу», — начал разговор Гарри, решив пока прекратить взаимные разглядывания. Миссис Уизли и Джинни, прижимаясь к ней, как раз появились за окном, махая куда-то в сторону.
«Ага, конечно», — фыркнул Рон, всё ещё, видимо, чувствуя себя неловко. «Кажется, она весь последний год тобой просто одержима. „Гарри Поттер то, Гарри Поттер сё"», — фыркнул он. «Фанатка, одним словом!»
«Она такая милая, когда краснеет», — выпалил Гарри. Он не мог понять, сказал ли он это сам или Сладкоежка произнесла это вслух. «Ну, то есть», — поправил он себя, видя, как Рональд подавился. «Странно, когда на тебя смотрят как на знаменитость. Это неловко и… смешно одновременно».
«Ага», — Рон немного оживился. «Должно быть, круто быть знаменитым!»
«Ну, не совсем… пока», — слегка солгал Гарри, пожав плечами. «Но профессор МакГонагалл оградила меня от ненужного внимания, когда мы ходили по магазинам, так что я не жалуюсь».
Постепенно они разговорились, и вскоре купе наполнилось весёлым смехом и звонкими голосами. Разговаривая, они даже не сразу заметили, что поезд тронулся, и платформа уже осталась позади.
И тут Гарри словно молнией поразил голос старика, доносившийся из соседнего купе:
— Сладости! Кто хочет сладостей, мальчики? Bertie Botts, новые вкусы. Шоколадные лягушки с вкладышами. Сладости!
Однако весь этот перечень был излишним. В голове Гарри, словно сигнал тревоги, раздался голос демона Слаанеш, повторявшего за незнакомой старухой одно и то же слово, словно часовой механизм:
"Сладости! Сладости!! СЛАДОСТИ!!!"
А Гарри, не обращая внимания на кислое и недовольное выражение лица Рона, быстро выглянул в коридор, чуть не выбив при этом дверь.
В результате после этого и купейный столик, и обе скамейки в нём оказались завалены разнообразными вкусностями, которыми Гарри щедро поделился с Уизли. Взрывающаяся лакрица, движущиеся шоколадные лягушки и – любимые Поттером – конфеты Берти Ботта с абсолютно любыми вкусами.
«Ушная сера », — мысленно рассмеялся Гарри-сладкоежка, пробуя очередную конфету. Казалось, ему было всё равно, какая она на вкус — главное, чтобы она была яркой и необычной. «А вот зелёную попробуй. Ух ты, свежая травка!»
Где-то на периферии Забияка проворчал что-то, но не вышел — Гарри Поттер был в другом настроении. Добряк издал что-то вроде грустно-понимающего смешка, а Смарти загадочно промолчал.
«Ты уже думал, на каком факультете Хогвартса будешь учиться?» — спросил Уизли с набитым ртом. Честно говоря, эта привычка Гарри раздражала — жизнь с тётей Петунией приучила его к аккуратности не только за столом, но и в повседневной жизни. И изменения, произошедшие в его образе сладкоежки, на подсознательном уровне не сочетались с чавканьем и разбрызгиванием кусков еды вокруг себя.
И, конечно, разве можно запихивать всё в рот, не различая вкусов, быстро и жадно заглатывая огромные куски, не давая себе времени насладиться лакомством? Гарри решительно осуждал подобное!
Он уже забыл, с какой жадностью и не особенно разборчивостью поглощал сладости, когда они ему полностью достались, – он уже примерял на себя образ человека, превосходящего большинство других. И потому просто игнорировал некоторые свои недостатки и прежние неприглядные черты.
«Ну... я немного об этом подумал», — осторожно ответил Гарри, сосредоточенно глядя на меня, закрыв глаза и смакуя очередное желе Bertie Botts. «Данных, конечно, немного, но мы уже можем сделать некоторые выводы...»
«Я обязательно поступлю в Гриффиндор», — сказал рыжеволосый как нечто само собой разумеющееся. «Все мои братья, даже мама с папой когда-то, все они поступили на этот факультет. А ты как думаешь, попадёшь на Когтевран или в Пуффендуй?» — удивился Рон. «Похоже, Поттеры тоже все в Гриффиндоре были? Или нет?» — подумал Рон. Было очевидно, что он не особо разбирается ни в истории, ни в отношениях между волшебниками.
«Равенкло...» — задумчиво протянул Поттер. «В Когтевране, как говорится, гораздо более сложный подход к методам обучения и освоению навыков. У них есть своя внутренняя библиотека, и, как правило, поощряется приобретение знаний, но...»
...Но факультетом управлял полугоблин, и они ещё не поняли, какая странная сущность Хаоса распространила своё покровительство на их банк и всю расу. И все, кроме вновь загадочно молчавшего Смарти, выразили своё «фу» факультету Ровены Когтевран.
«Да, скучные зануды, зачем тебе быть одним из них?» — Рон Уизли презрительно фыркнул, словно знал об этом всё. «А Хаффлс... ну, очевидно же, что они набирают самых тупых, это всем известно!»
...Пуффендуй. Вопреки стереотипу, представители этого факультета не были особенно глупы по сравнению с другими. Самые дружелюбные, самые внимательные друг к другу, самые, пожалуй, дружелюбные... к своим. Но если вспомнить, что барсук, украшавший их герб, — агрессивный хищник, который становится особенно опасным, защищая свою нору... становится ясно, что лучше не ссориться с теми, кого презрительно называли «хаффлами» и считали тугодумами и идиотами. Недаром основательница этого факультета — Хельга Пуффендуй — была дочерью скандинавского короля, дроттинга, и вела в бой собственный отряд отмороженных берсерков! Этот отряд — с его братством, пьянством и сплочённостью — послужил прообразом факультета Пуффендуй.
Заманчиво. Если вы не знаете, что среди воинов — хирдманнов на языке викингов — нет никаких секретов. Что старшие в «хирде» — воинах — присматривают за младшими, тем самым вмешиваясь в их дела. И даже равные по возрасту и статусу пуффендуйцы часто вмешивались в дела друг друга, пытаясь помочь и поддержать!
Что было проблемой. Гарри не был готов к такому... персональному вниманию. Быть недосягаемым кумиром, на которого издалека смотрит вся школа, игнорируя суть — это хорошо. Но когда такая «семья» пристально следит практически за каждым твоим шагом — нет уж, спасибо! Дурслей ему было более чем достаточно!
И он боялся, что его способности будут раскрыты. Это был, пожалуй, самый весомый аргумент.
Хотя Добряк был в восторге от способностей барсука.
«Ну что ж, — сказал Гарри, доедая ещё одну конфету и тщательно облизывая кончики пальцев. — Остаётся ещё Слизерин».
И тут он понял, что сказал что-то не то. Потому что Рон Уизли вдруг чуть не подавился своим ведьминым кексом и яростно зашипел:
— Что ты несёшь?! Это же логово злобных змей! Там все ученики — тёмные маги и всякие мерзавцы!
«Эй! Что этот маленький засранец имеет против змей?!» — в ярости вспыхнул Сладкоежка.
«Вспоминаешь свою юность, гад?» — вдруг насмешливо ответил Забияка. С тех пор, как Гарри привлёк внимание самого Кхорна — пусть и мимолётное — дух обрёл отчётливую уверенность в себе и чувство превосходства над другими. Что ж, возможно, Доброта казалась Гарри более уверенной в себе, чем демон Кровавого Бога.
«Я слышу это от паршивой собаки », — резко ответил слаанешит. «Но, похоже, Слизерин здесь не в фаворе...» — усмехнулся он.
— И вообще! — вспыхнул Уизли. — Это самый злой, самый ужасный и самый отвратительный факультет Хогвартса!..
«Кто-нибудь здесь имеет что-то против величайшего и благороднейшего факультета Слизерина?» — раздался из-за двери холодный мальчишеский голос, явно пытавшийся скопировать чью-то интонацию.
И именно это чувство «копирования» заставило Гарри неприлично рассмеяться, после чего он с широкой улыбкой повернулся к ошеломленному мальчику, стоявшему в дверях их купе:
— Драко, вот ты где! Входи, пир в самом разгаре!
Сказать, что Драко Малфой и Рон Уизли, сидящие друг напротив друга, чувствовали себя не в своей тарелке – значит ничего не сказать! Этот яростный коктейль из взаимной неприязни, яростного изумления перед поведением знаменитого Гарри Поттера и просто абсурдности их пребывания в одном купе – Гарри не мог передать всей силы тех странных чувств, которые он испытывал, «обнюхивая» соседей через варп.
«Они оба не любят друг друга исключительно из-за того, что говорят взрослые. Какая прелесть!» — вдруг мысленно рассмеялся умный Гарри. «Один презирает каких-то „предателей крови", не понимая, о чём они говорят. А другой ненавидит так называемых „тёмных волшебников", опять же не понимая, что это значит. Ах да, ненависть рыжего больше направлена на золотые пуговицы на сюртуке светловолосого аристократа — чистая зависть. А сам Малфой искренне недоумевает, как кто-то может носить то, что стоит меньше сотни галлеонов, — и поэтому ненавидит наряд Уизли. Как говорится во многих мирах — не банальность, а нестареющая классика психологии, ха-ха-ха!»
Гарри, однако, всё больше раздражала наступившая гневная тишина. Уизли и Малфой сверлили друг друга взглядами и строили рожицы. Вероятно, они считали эти выражения величественными или угрожающими, но Гарри, одержимый четырьмя спутниками сразу, счёл их нелепыми. По крайней мере, у него хватило ума сбить с курса спутников Малфоя, двух здоровенных парней, прямо посреди коридора. К счастью, его силы хватило для их примитивных умов.
«Э-э… Шахматы?» — предложил он с натянутой улыбкой, чтобы хоть как-то разрядить и разрядить обстановку.
«Вы играете в волшебные шахматы?» Уизли внезапно отвернулся от их пристального взгляда и с интересом повернулся к Поттеру.
«Э-э... Ну, я купил набор», — пробормотал он. Умник почему-то очень насмешливо усмехнулся.
«Давайте поиграем?!» — вдруг выпалил Рон, полностью игнорируя нахмурившегося Малфоя.
У Гарри не было иного выбора, кроме как распаковать свой набор шахмат.
Честно говоря, он и сам не понимал, зачем ему шахматы. Точнее, Смарти утверждал, что эта игра значительно способствует развитию тактического и стратегического мышления, интуиции и других, не совсем понятных мальчику вещей. А местная магическая версия ещё и «умения доносить свои ценности и цели до воинов, чтобы они выполняли приказы и не сбегали в самый неподходящий момент».
Гарри пожал плечами и начал расставлять фигуры.
Это был третий из четырех предметов, из-за которых он спорил с МакГонагалл: первым были дорогие мантии от Малкина, вторым — дополнительное чтение от Флориш и Блоттс.
Четвёртой была его пара палочек, но у Олливандера профессор МакГонагалл уже почти смирилась с расточительством молодого Поттера. И других вариантов не было — остальные палочки рассыпались в прах прямо у неё на глазах.
Третьей вещью были шахматы. И это была скорее роскошь, чем необходимость!
Доска, вырезанная из черного и белого божественного мрамора, редкого материала из магической Греции, добытого в зонах магических аномалий под названием «Врата Аида» и «Подножие Олимпа».
Скорее всего, это был обычный туристический трюк, но духи в голове Гарри оценили этот сорт мрамора как очень ценный. Излучающий какую-то магическую силу, но не более того.
Фигуры были изготовлены из того же материала с бронзовыми и серебряными украшениями, что делало их похожими на греческих гоплитов, царей, цариц, колесницы и античные башни.
И в первой же игре Гарри… проиграл.
«У этого Рона явно очень острый аналитический ум », — задумчиво произнёс Умник, пока Поттер недоверчиво смотрел на доску, где его белый король стоял с поднятыми руками под копьём чёрного «спартанского» слона. «Похоже, это мой тип».
«Мальчик явно нелюбимый и несчастный» , — прогремел Добряк. «Он неряшливый, не следит за своей внешностью и не следит за манерами — ему нужна хоть какая-то забота! Только я могу её дать».
Гарри не слушал препирательств духов. В конце концов, он проиграл ! И кому?! Этому мерзкому Уизли, который в жизни не видел таких шахмат! И это несмотря на варп-сканирование и предвидение!
Задира сразу же выступил вперёд, предложив универсальный способ выиграть в шахматы — ударить противника доской по голове. А вот Сладкоежка презрительно отозвался о том, что так побеждают лишь примитивные существа, а нужно лишь развивать мастерство игры, разрабатывать стратегию и оттачивать её.
И тут вмешался Малфой:
«Пфф!» — фыркнул он. «Это же гамбит Мартинсона, да? Довольно примитивная стратегия».
«Простота не значит примитивность», — на этот раз Уизли скопировал чью-то интонацию.
«Правда?» — Драко поднял белую бровь. «Доказать, что это неправда?»
Так или иначе, к великому удивлению Гарри, эти двое оттолкнули его от его собственных шахмат и начали выяснять отношения в игре, все время возбужденно крича, размахивая руками и споря о вещах, с которыми Поттер был совершенно незнаком!
Гарри иронично усмехнулся, подошёл к окну и обратил внимание на сладости, которых там ещё оставалось немало. Как оказалось, даже просто наблюдать за такими разными мальчишками со стороны было очень интересно и занимательно. А когда близнецы, которых он уже видел ранее, заглянули в купе и, вместо того чтобы что-то выпалить, просто изумлённо уставились на царившую там идиллию, Поттер окончательно понял, что зрелище того стоило.
Они молча вышли в коридор, где начали разговаривать.
«Ты видишь это, Дред?» — тихо спросил один близнец другого.
«И я не верю своим глазам, Фордж», — подтвердил второй. «Это Малфой, если я не ошибаюсь?»
— Точно, брат. А наш Ронникинс — молодец! Даже в поезде такие знакомства заводит...
— Я не удивлюсь, если он попадёт в Слизерин!
«О, это будет весьма занимательный скандал! Держу пари на шесть сиклей, что именно так и произойдёт», — усмехнулся Фордж.
«Я принимаю и делаю ставку на Когтевран», — фыркнул в ответ «Дред».
«Ты шутишь?» — спросил Фордж, притворяясь удивленным. «Рональд в Когтевране — это звучит безумно!»
«Не более дикий, чем Рональд в Слизерине», — усмехнулся его брат.
Гарри больше не слушал. Конфеты сами себя не съедят...
Он сам не заметил, как эти двое – то есть Рон Уизли и Драко Малфой – последовали за ним и продолжили свой шахматный спор даже в лодках, перевозивших первокурсников через озеро у подножия замка. Честно говоря, Гарри уже начал уставать от них. Но он твёрдо решил научиться хорошо играть в шахматы, не полагаясь на предвидение и варп-видение – на радость умнику.
Что касается замка, то он был поистине потрясающим!
В ночной тьме, под светом звёзд, сам Хогвартс сиял сотнями волшебных огней из окон и витражей. Воды озера, раскинувшегося у стен замка, величественно колыхались, рассекаемые десятками лодок, на которых первокурсники плыли навстречу своей судьбе.
В первом, самом большом, сидел огромный мужчина с лохматой чёрной бородой – он представился Хагридом, Хранителем ключей от Хогвартса. Гарри показалось, что он откуда-то его знает, но это могло быть и обманом его разума, который уже привык погружаться в варп в поисках ответов.
В лодке, в которой оказался Гарри, помимо спорящих Уизли и Малфоя, находился пухлый мальчик с застенчивым видом. Поттер уже видел его в поезде: когда ему надоело сидеть и слушать препирательства Рона и Драко, он вышел прогуляться по коридору. Там он столкнулся с этим мальчиком, который искал пропавшую жабу вместе с какой-то девчонкой с густыми волосами. Лениво выслушав проблему этих двоих, Гарри взял Невилла – так звали мальчика – за руку и сразу вычислил беглеца по варп-следу из его души. На удивленный вопрос девочки, Гермионы Грейнджер, как ему это удалось, Поттер ответил так же, как и Уизли ранее. То есть, сослался на дедукцию, логику и наблюдение.
На этом, по сути, интересные события в поезде закончились, и всю оставшуюся поездку Гарри только и делал, что пытался медитировать, ел сладости и прислушивался к голосам в голове. В конце концов, он же не собирался слушать двух шахматистов, правда?
Что касается Малфоя и Уизли, то они расстались только тогда, когда профессор МакГонагалл появилась перед первокурсниками и прочитала короткую лекцию о том, что такое Хогвартс и как будет проходить распределение.
И эта последняя тема действительно заинтересовала Гарри!
«Ментальный артефакт, если я не ошибаюсь », — пробормотал Смарти, глядя на потрёпанную шляпу, лежащую на простом табурете посреди Большого зала Хогвартса. «Он сканирует общий духовный фон и ключевые черты характера, чтобы определить наиболее подходящую для человека способность».
«Но ты же говорил, что в Слизерин не принимают кого попало?» — нервно спросил Гарри.
«Ну, я лишь обрисовал основные контуры артефакта », — отмахнулся дух. «Чтобы полностью понять механизмы чего-либо в материальном мире, мне нужно воплотиться в нём. Как эфемерный дух, я мало что могу сделать », — усмехнулся он.
«Понятно», — Гарри сглотнул, наблюдая, как первые из прибывших вместе с ним начали примерять Распределяющую Шляпу и расходиться по своим факультетам. «А эта штука найдёт что-нибудь… странное в моей голове?»
«Ты имеешь в виду нас?» — усмехнулся в ответ Умник. «Нет », — он, казалось, покачал головой. «Оно сканирует характеры и эмоции. Ты нервничаешь — но это нормально в такой ситуации. И эта штука не пойдёт глубже. Если же пойдёт... Что ж, мы вчетвером сможем дать ему достойный отпор ».
После этих слов демона Гарри немного успокоился. И когда пришла его очередь, он шагнул вперёд без колебаний и страха.
Зал затих. Как понял и сам Поттер, все затаили дыхание – куда же в итоге денется легендарный Мальчик-Который-Выжил?
Но он не собирался затягивать ожидание. В конце концов, под руководством Умника они проанализировали все четыре варианта факультета, взвесили их и просчитали реакцию окружающих. Оставался только один выход...
«ГРИФФИНДОР!» — взвизгнула шляпа, едва коснувшись густых кудрей Гарри Поттера.
Зал взорвался аплодисментами.